О военном детстве отца
| 13:37, среда, 22 июня 2011-22, 13:37
Лето в моем сознании всегда ассоциируется с чем-то приятным. Это, в основном, из-за воспоминаний о нескольких школьных каникулах, проведенных на берегу Азовского моря. Там, в маленьком городке Геническе Херсонской области, на родине моего отца, жила почти вся наша родня - шестеро его братьев и сестер. С этими местами связаны самые счастливые моменты моей жизни. Мелкое, прогретое солнцем море с кристально прозрачной водой и белым песком пустынных пляжей Арабатской стрелки. Теплый ветер, насыщенный запахами морских водорослей и степных трав. Изобилие дешевых, экзотических для жителя Поволжья южных фруктов - абрикосов, персиков, ягод шелковицы. Радостные, любящие лица родственников, двоюродных братьев и сестер...
Все эти радостные воспоминания нахлынули на меня, когда я впервые нашел в интернете фотографию старого железного моста через узенький пролив, соединяющий Азовское море с Сивашем. Через него пролегал наш каждодневный путь к заветным, дальним пляжам в районе поселка Счастливцево мимо основной массы отдыхающих, променявших счастье чистой морской воды и белого песка на толчею мутного, глинистого городского пляжа возле непрерывно чадящей чебуречной. Подозвал к компьютеру отца, чтобы и он порадовался вместе со мной.
Он действительно был очень рад увидеть знакомые с детства места, фотографии с видами своего родного Геническа. Но радость его была совсем иной. О такой радости говорят, что она со слезами на глазах. С этими местами связаны его детские воспоминания о войне, о двух годах, прожитых в оккупированной Украине.
Когда в 41-м его отец ушел на фронт, и стала очевидной неизбежность оккупации, моей бабушке с семерыми детьми пришлось уехать из Геническа. Дед был коммунистом, к тому же работал перед войной судьей, поэтому оставаться в городе, где все об этом знали, было опасно. Предлагали эвакуироваться морем, но уже было известно о потопленном немцами судне с беженцами. Пришлось бабушке погрузить вещи и детей на подводу, запряженную лошадью, и отправиться в Мелитополь, где проживали ее родственники.
Дорога запомнилась отцу колхозными полями, сплошь усыпанными огромными зрелыми арбузами. Он говорит, что больше никогда в жизни не ел таких вкусных арбузов. В Мелитополе, захваченном немцами, папиной семье пришлось расстаться со старшей из дочерей, ее угнали на работу в Германию. К счастью, проработав всю войну на какой-то немецкой ферме, она вернулась после победы домой и работала всю оставшуюся жизнь учительницей сельской школы.
Отец часто вспоминает, какие трудности пришлось им пережить в эти два года до осени 43-го. Все вещи, привезенные с собой, были постепенно обменяны в соседних селах на продукты. Жить пришлось в комнате, дверь которой открывалась сразу на улицу, и зимой было очень холодно. Спасались дровами, которые старшие дети добывали в полуразрушенных домах города. На полях вокруг города еще можно было найти немного картофеля и кукурузы. Некоторые поля охранялись, и однажды охранник, подскакавший на коне, отобрал у отца с братом два мешка кукурузы, пригрозив побить их плеткой. Хорошо, что один мешок они все же успели припрятать.
Отец помнит повешенных немцами на рыночной площади двух каких-то людей, мужчину и женщину. На груди у них были таблички с надписью «Грабитель». Рассказывал, что евреям сначала было разрешено торговать в городе и они, радуясь, устанавливали что-то вроде киосков. Но потом все они были расстреляны где-то за городом. Отцу было всего 12 лет, и он не всегда осознавал опасность ситуации. Однажды он пробрался на чердак какого-то ангара, в котором стояли немецкие автомобили. В это же время немцы тоже вошли в этот ангар, и ему пришлось затаиться на какое-то время, дожидаясь их ухода.
Отступавшие немцы хотели увести всех жителей Мелитополя с собой. Они ездили по городу и объявляли в громкоговоритель о том, что окрестные села уже подожжены, и что такая же участь ожидает и Мелитополь. Отец бродил по опустевшему городу в поисках чего-нибудь полезного для хозяйства и внезапно увидел, что следом за ним по улице идет немецкий патруль, несколько солдат с автоматами и закатанными рукавами. Какое-то шестое чувство подсказало ему, что убегать нельзя, нужно продолжать спокойно идти, и немцы прошли мимо, не обратив на него внимания.
Потом, когда бабушку с детьми вынудили присоединиться к толпе людей, уводимых из города, ей удалось незаметно отбиться от колонны и укрыться в окопе, отрытом возле какого-то дома вместе с еще одной женщиной с ребенком. Часть окопа была накрыта то ли фанерой, то ли кровельным железом. Там они дождались появления первых советских солдат, которые перерезали рядом с домом провода немецкой связи и велели сидеть тихо, потому что немцы еще не ушли. А через несколько минут после их ухода послышалась чьи-то голоса, и вторая женщина решила, что это англичане или американцы пришли освобождать город. Отец выглянул из укрытия, и увидел, что во дворе остановился небольшой отряд немцев на мотоциклах. Они были одеты в черные кожаные плащи.
Услышав возню в окопе, офицер выстрелил в его сторону из пистолета, и когда все дети разом заплакали от страха, крикнул: «Рус! Вэк на Каховка!». Тогда бабушка, выучившая некоторые немецкие слова, стала кричать ему, чтобы «пан офицер» не стрелял, что в окопе семеро детей, и немцы оставили их в покое, уехали через несколько минут. Много было еще всякого. Минометные обстрелы, бомбежка, когда уже в освобожденном городе отец увидел неизвестно откуда появившийся, низко летящий прямо на него немецкий самолет и заметался по двору, спрятался в дом. Самолет сбросил пачку мелких бомб, но они упали с недолетом.
Помнит отец мертвого немецкого солдата, лежащего в пустой церкви, с пулеметным затвором на груди вместо креста. Помнит казнь фашистских пособников, на той же рыночной площади. Народу пришло столько, что не было свободного места, и люди влезли на крышу торгового павильона, не выдержавшую и рухнувшую под их весом. Помнит огромное количество умерших раненых из числа немецких военнопленных, которых сгружали из проходящих эшелонов. Их хоронили в общих могилах. Да много чего еще...
Дед вернулся с войны, но прожил недолго, я уже немного старше его. Второй дед, по маминой линии, служил, согласно базе данных «Мемориала», шофером в 113-й танковой бригаде и пропал без вести в марте 43 года под Харьковом. Моя двоюродная бабушка была в годы войны снайпером. В детстве я слушал рассказы отца, глядя на бетонный дот, врытый в склон глинистого холма, неподалеку от железного моста в Геническе. Он был похож глазницами своих амбразур на череп небрежно захороненного зловещего великана, являлся для меня олицетворением огромного несчастья, принесенного войной нашему народу, пережитого и преодоленного им.
В эти июньские дни все, кто знает и помнит о подвиге советского народа, отстоявшего в неимоверно тяжелой борьбе свое право и право своих детей на мирную жизнь и счастье, отдают дань памяти погибшим в той страшной войне. Вечная память и слава павшим героям! Крепкого здоровья и бодрости духа ветеранам Великой Отечественной Войны!
