О большинстве, меньшинстве и "сильных личностях"
| 16:14, среда, 2 ноября 2011-02, 16:14
Правительство Греции решило провести референдум по вопросу о том, принимать, или не принимать финансовую помощь ЕС в ответ на осуществление мер жесткой экономии.
Греки бастовали и бунтовали против этих мер несколько месяцев. Значит, народ добился своего?
Но когда корреспондент канала Euronews опрашивал на улицах Афин рядовых прохожих, ни один не одобрил решения о референдуме. Логика была такая: "Власти довели страну до ручки, а теперь хотят переложить ответственность на нас? Мы понимаем неизбежность затягивания поясов, но заставлять нас голосовать за это - изощренное издевательство. Нет, пусть правительство все сделает само, а мы его накажем на следующих выборах, и пусть непопулярные меры дальше проводят те, на ком нет вины".
А в Каннах собирается саммит "Большой двадцатки". Антиглобалистов туда не пускают, и они самовыражаются в соседней Ницце. Вчера устроили массовое раздевание. Меня всегда удивляло неизбывное желание западных "несогласных" обнажаться. Одна умная знакомая объяснила: лозунги всем надоели, а на голых людей, по крайней мере, обернутся.
При этом, по мнению комментаторов, антиглобалисты зря стараются, саммит - просто светская тусовка, в крайнем случае, обмен мнениями, никаких важных решений приниматься там не будет.
А в России ключевое решение по "проблеме-2012" приняли два человека. Остальные, кому не все равно, обижаются.
При этом недовольна, главным образом, элита. Рядовой избиратель знает, что от него, в любом случае, мало что зависит, а если уж так хочется, никто не мешает пойти и проголосовать "против". Зато, судя по косвенным признакам, даже министры до 24 сентября не знали, кто будет баллотироваться в президенты. Вот им, и правда, обидно. Ни с кем не посоветовались!
Накануне свержения Хрущева Брежнев и другие ключевые фигуры комплота обсуждали свои планы с секретарями обкомов. Казалось бы, зачем лишний риск? Любой из секретарей мог сказать Хрущеву, и всему конец. Но члены президиума ЦК понимали, что нельзя просто поставить элиту перед фактом, по крайней мере, с ее ведущими представителями вопрос следует предварительно "провентилировать".
А вообще, кто и как все решает в нашем мире?
Формально, дело обстоит просто: диктатура - власть одного, демократия - власть большинства.
Так? Не совсем.
Ни один диктатор не в состоянии вершить все сам, следовательно, должен опираться на окружение. Даже если с каждым отдельным его представителем он может сделать, что угодно, как класс элита определяет для него рамки возможного. Да и мнение масс полностью игнорировать нельзя. Чингисхан, Наполеон и Сталин о своем пиаре еще как заботились, хотя, конечно, своеобразно.
Демократия создает иллюзию равенства, но это именно что иллюзия. У банкира, политика, авторитетного профессора, маститого журналиста возможности влиять на ход событий неизмеримо больше, чем у фермера, пенсионера и официанта в пиццерии.
Простые граждане понимают это и злятся. Недаром так живуч миф о "всемирном масонском правительстве". Никакой всепроникающей тайной организации с железной дисциплиной и анонимным "политбюро" во главе, разумеется, не существует. Но люди правы в ощущении, что какая-то невидимая сила ими манипулирует. Просто эта сила ни от кого не прячется. У истории есть три локомотива: правители, элита, народ.
Отношения между ними сложны и складываются по-разному. То очередной сильной личности удастся всех подмять под себя. То народ выйдет на улицу и наломает дров потомкам на изумление. Но обычно главная сторона треугольника - элита. Она и правителя сумеет поправить или отстранить, и простым людям навяжет свою волю, причем последние даже не поймут, как это случилось. Яркий пример - принятие решений по вопросам евроинтеграции.
В большей или меньшей степени, во всех странах Европы элиты ее приветствуют, а рядовые граждане - не очень. В 2005 году французы "прокатили" на референдуме евроконституцию, за которую президент Жак Ширак боролся так, как не боролся за собственное избрание. Документ подкорректировали и переименовали, начали процедуру его утверждения сначала. На сей раз, заартачились ирландцы.
Руководители великих европейских держав не заявили: да что там какая-то Ирландия с населением в четыре миллиона человек, кого интересует, чего они хотят, когда большие дяди уже все решили! Говорили другое: мы демократы, мнение каждого народа и каждого отдельного человека для нас драгоценно!
Но от замысла не отступились. Снова внесли поправки, поработали с общественным мнением, в конце концов, добились, чего хотели. Излюбленный прием в подобных случаях - внушать, что предложенному решению "нет альтернативы", и кто этого не понимает, ведет себя как дитя. И обязательно сделать какие-то частные уступки, чтобы успокоить людское самолюбие.
Правда, есть и обратный пример. Лет десять назад лейбористское руководство Британии хотело ввести в стране евро, но отступило, столкнувшись с упорным неприятием этой идеи массами.
Британия - демократическая страна. Но и в тоталитарном СССР горбачевская антиалкогольная кампания провалилась, сведенная на нет всеобщим молчаливым сопротивлением.
Так что воля народа - тоже не пустое место, при условии, что народ твердо знает, чего хочет.
А вообще, во всяком обществе и в любую эпоху, имеется, по выражению писателя Бориса Акунина, "активная фракция", и вот она, главным образом, все и решает. Как в нее попадают?
Во-первых, по активности. В политике, как в мальчишеской драке, побеждает не сильнейший, а тот, кто готов идти до конца. Не стоит удивляться тому, что в марте 1991 года большинство граждан СССР проголосовали на референдуме за его сохранение, а меньше чем через год Союз распался. Просто его противники тогда готовы были бороться, а сторонники - максимум, пойти и поставить галочку в бюллетене.
Конечно, меньшинство не должно быть слишком малочисленным и изолированным. Террористы куда как активны, ничего не боятся и ни перед чем не останавливаются, а целей своих достигают редко. Их методы таковы, что отталкивают нормальных людей, даже тех, кто, в принципе, думает, как они.
А во-вторых, по уму и способностям. Особенно в наши дни, когда наследственные привилегии, хоть и не искоренены до конца, значат куда меньше, чем в сословном обществе.
Знаменитый хирург Николай Амосов, когда по возрасту не смог оперировать, занялся социологией. Он утверждал, что в любом социуме имеются примерно 15% людей с повышенной энергетикой и талантами, которым общество обязано половиной своих достижений. Правда, при этом призывал не забывать о 85 процентах, ответственных за другую половину.
Основатель социальной психологии Гюстав Лебон писал, что если лишить Францию 50 лучших предпринимателей, 50 лучших ученых и 50 лучших писателей, художников и актеров, нация окажется обезглавленной, это будет уже не Франция. А если куда-то исчезнут в одночасье 150 тысяч крестьян и слуг, ничего не случится, за исключением того, что их будет по-человечески жалко.
Современный российский философ Александр Никонов отмечает, что с развитием цивилизации неравенство не сглаживается, а усиливается. В первобытном племени или в деревне все, более или менее, равны, а чем сложнее общество и труд, тем сильнее сказывается неравенство способностей.
Если истина противоречит идее равенства, тем хуже для идеи.
Одни утверждают, что народ не может быть неправ. Другие - что историю делают великие люди.
Я же думаю, что вырабатывать, обкатывать в умных беседах и принимать решения должна элита. Образованные, богатые, независимые, делом доказавшие профессиональную и социальную состоятельность, те, кто понимает.
Это не значит, что остальных следует игнорировать. Но слово "лидер" происходит от глагола "вести". Надо уметь объяснять и уговаривать, идти на компромиссы, ждать, если идея пока не овладела массами, а не колотить людей по голове палкой. Но при этом настойчиво и последовательно гнуть свое, не бояться говорить большинству, что оно неправо. А хороший правитель - тот, кто считает себя частью элиты, первым среди равных, находит удовольствие в общении с нею, легко делегирует ей полномочия.
Элиту никто не любит. Простые люди за превосходство, правители - потому, что именно элита, а не народ, реально ограничивает их единоличную власть.
Во все века правители авторитарного толка изо всей дурацкой мочи боролись со жрецами, патрициями, феодалами, боярами, олигархами, стремились взамен возвысить всем им обязанных и зависимых от них слуг. И, как правило, встречали в этом поддержку и сочувствие народа. И ну "поднимать на дыбы" страну, а то и весь мир. Иван Грозный мечтал о "безбоярщине", чтобы все были как трава, а он один как могучий дуб.
Спаси нас, Боже, и от самодурства тирана, и от невежества толпы! Хотя со мной наверняка не согласятся очень и очень многие.
