Деревня Светлана
Деревня Светлана официально именуется учреждением содействия социальной и профессиональной адаптации лиц с отклонениями в умственном развитии. В России это едва ли не единственное поселение, которое представляет международное Кэмпхилльское движение. Аналогичных поселков по всему миру насчитывается около двухсот. В основе движения Кэмпхилл лежат работы австрийского психиатра Рудольфа Штейнера.
С этой точки открывается панорамный вид: в десятке-другом метров друг от друга стоят еще три жилых дома; в центре низины - невысокая хозяйственная постройка. Чуть ниже - здание пекарни. Замыкающей идет крепкая ферма. За ней - заснеженные поля до берега реки Сясь. Вот, практически и вся деревня Светлана.
В "доме" уже горит свет - невидимые пока обитатели готовятся завтракать. На плите каша, кто-то неслышно подкрался сзади и дергает меня за штанину. Я оборачиваюсь. Наконец, передо мной один из тех, ради кого мы сюда ехали: низенький, полноватый человечек улыбается мне и говорит, проглатывая звуки и чуть запинаясь:
- Дратуйте. Я Ми-минька! Будете с нами затракать?
- Это у нас Амир. Он стесняется, - поясняет Минька.
Тенью проходит и без звука усаживается на диван мужчина лет сорока в шерстяном свитере, шапке и таких же, как у Амира, спортивных штанах.
- А это у нас Леша. Он тоже стесняется.
В столовую входит девушка и, с трудом подбирая русские слова, представляется как Розанн. Как потом выяснится, Розанн - ирландка, приехавшая работать в Светлану всего четыре месяца назад.
Она вносит в комнату ту самую кастрюлю утренней каши. На столе уже расставлены приборы, лежат хлеб и сыр, в блюдцах алеет варенье. Ребята застенчиво улыбаются. Розанн зажигает свечу, и собравшиеся хором читают перед трапезой “Отче наш”. За завтраком я замечаю на руке Миньки часы и интересуюсь их происхождением.
Он отвечает:
- Это подарок. От Дмитрия Анатолица Мед-ве-де-ва...
К сожалению, это плод Мининой фантазии, президент никаких часов ему не дарил…
После завтрака ребята готовятся к работе. Миня уже в меру своих сил орудует метлой - человеку с синдромом Дауна довольно сложно исполнять тяжелую работу, но это один из самых трудолюбивых людей, которых я встречал в жизни. Впрочем, о работе ребят чуть позже.
- Как ребята попадают в Светлану?
- Их привозят сюда родственники, специально людей мы не ищем. Это не интернат, они взрослые люди и свободно могут прожить здесь всю жизнь. Минька, например, уже называет себя бывшим пекарем и бывшим фермером. Ему 43 года, он постарел, уже не может работать много на улице. Но есть такие области жизни, где он гораздо адекватнее меня: он, например, за всю свою жизнь ни разу ни на кого не разозлился и не повысил голос, а я, бывает, и злюсь, и ругаюсь. Мы тоже многому учимся у ребят, меняемся и меняем их. Это ведь жизнь, а не больница.
- На ферме вы обязательно увидите Сергея Новикова - он инвалид, но он лучше нас всех умеет ухаживать за коровами. Мы дали ему это пространство, и теперь человек внутренне растет, видя результат своего труда.
- Думаю, у вас довольно сложно строится диалог с нашей традиционной психиатрией?
- Здесь - никак не строится, у нас даже нет ни одного специалиста в этой области.
В комнату врывается худющий парень в косо надетой старой ушанке, обтерханном пальто до колен и в расхлябанных огромных ботах. Из-за треснувших очков на меня бойко устремлены его синие глаза.
- Я хочу познакомиться с журналистами! - провозглашает он.
- Нет, Саша. Сейчас у тебя работа, и, если не видишь, ты помешал нашей беседе, - обрывает Сара сунувшегося было здороваться паренька.
В детстве Саша Другов семнадцать минут находился в состоянии клинической смерти... Я следую за ним на улицу - нужно ведь, наконец, посмотреть на то, как ребята работают.
Неподалеку от фермы свален прикрытый брезентом силос. Тот самый Сергей Новиков, о котором говорила Сара, и нескладный парень по имени Дима рубят смерзшуюся массу киркой, а затем вилами сгружают в тачки.
Саша везет силос на ферму и раздает корм коровам. Появление Сереги в Светлане решил один-единственный его ответ. Сара спросила тогда: “Что для тебя в жизни главное?” А он ответил: “Коровы”. Много ли на Земле людей, которые ответили бы именно так? Теперь он при своих любимцах круглые сутки и ухаживает за ними, как за малыми детьми. Коров в деревне девять, есть еще бычки и телята.
Серега говорит гулко и заикается, но речь его связна, предложения осмысленны и даже остроумны.
- Саша! Работай, Саша. Тебе бы все языком чесать, да на других работу сваливать. А оладьи утром кто стащил? - покрикивает он на Другова, одновременно размахивая киркой.
А Саша действительно позабыл о своей тачке и, облокотившись на кучу силоса.
- Коля, Коля! А ты откуда, Коля? А на какой ты улице живешь в Москве, Коля? Коля, а ты любишь Pink Floyd? А на какой машине ты приехал? Коля, а ты откуда, Коля? - сыпет он вопросами и заглядывает мне в самое лицо с расстояния двадцати сантиметров.
На самом деле у Васи прекрасная память, ответы он запоминает с первого раза и надолго. К примеру, с легкостью приводит имя каждого водителя и марку каждой машины, что приезжали в деревню за все время его нахождения здесь.
Дима везет вторую тачку. Серега рассказывает, что, когда Диму привезли, он даже ходил с трудом, не умел завязывать шнурки и не говорил - только смотрел в одну точку и пускал слюни. Потом, когда его учили работать с тачкой, он мог толкать ее только вперед - упрется в какое-нибудь препятствие и беспомощно стоит, не знает, что дальше. Теперь он прекрасно справляется со своими обязанностями, бродит по деревне с подружкой Светой и даже танцует с ней по вечерам в доме Достоевского на занятиях, которые ведет волонтер Карина.
Работа на ферме в этот день оканчивается тем, что Саша сломал-таки об ледяной силос единственную кирку. Хозяйственный Новиков, бурча под нос, понес ее чинить в столярную мастерскую.
Да, в Светлане есть и столярная мастерская, и пекарня, и даже организовано производство собственного сыра, масла, творога и сметаны.
Летом работы существенно прибавляется: косить траву для коров, выращивать картошку и овощи на огороде.
Я уезжал оттуда, чувствуя, что люди здесь более счастливы, чем мы, и рады каждому дню и каждому человеку, который пришел в их жизнь и не сделал им больно.
