О Гайдаре и "Анжелике"
| 11:30, вторник, 18 сентября 2012-18, 11:30
В переписке с читателями по поводу нескольких последних блогов откуда-то возникла и стала активно обсуждаться тема гайдаровских реформ. Интернет-дискуссии часто уходят далеко в сторону от заявленного вопроса.
Ну, значит, не договорили, не доспорили. По моим наблюдениям, во всей российской истории самое неравнодушное отношение вызывают две фигуры: Сталин и Гайдар. Оно и понятно: они с наибольшей полнотой олицетворяют две противоположные жизненные философии. Абсолютные антиподы.
То действительно нелегкое и непростое время ваш покорный слуга пережил не в Швейцарии. Как писала Анна Ахматова, "я всегда была с моим народом там, где мой народ, к несчастью, был".
Ну, шоковая терапия все-таки не 37-й год. К несчастью или нет, зависит от точки зрения. А личным опытом поделюсь. Он мне кажется весьма показательным.
Я тогда трудился в одном из ведомственных изданий МВД. Пришел в 1987 году и еще захватил краешек времени, когда журнал писал о скучных вещах скучным языком при жесточайшей цензуре. Даже в закрытом издании для сотрудников нельзя было употреблять слова "побег из мест лишения свободы" или упоминать их номера и хотя бы приблизительные адреса, а полагалось говорить: "особо дерзкое нарушение режима отбывания наказания случилось в учреждении, где начальником такой-то"!
А через год шлюзы прорвало. Мы начали писать о мафии, ворах в законе, криминальном арго, лагерных бунтах. Журнал пошел в открытую продажу. Публика набросилась на "клубничку". Тираж взлетел до небывалой цифры в 130 тысяч экземпляров.
Мы зарабатывали хорошую прибыль, часть которой перечисляли родному министерству, и очень гордились финансовой независимостью. Аппаратный генерал, входивший в состав редколлегии, совсем сдулся и лишь изредка робко советовал что-нибудь смягчить, а мы делали большие глаза: "Вы что, против курса партии на максимальную гласность и открытость?".
Решили не замыкаться в узких профессиональных рамках, создали отдел политики и межнациональных отношений и отдел культуры, набрали дополнительных людей. Все фонтанировали творческими идеями.
А главное - у нас была Миссия. Мы с энтузиазмом рушили старые догмы, проповедовали демократию, правовое государство и гуманизм.
Конечно, аудитория у нас была поменьше, чем у "Огонька" и "Взгляда". Зато возможностей что-то изменить в системе, пожалуй, больше. Начальники говорили сотрудникам: "Вы меньше читайте "Огонек", его вообще скоро прикроют!". А то, что написано в журнале МВД - почти указание.
Счастливое было время! Я и сегодня вспоминаю его с ностальгией.
Как оказалось, лучший строй для творческой интеллигенции - социализм, только чтобы идеологией занимался не Суслов, а Яковлев. Но, увы, подобные промежуточные состояния долго не длятся.
Пришел Гайдар, и тут началось!
Сразу выяснилось, что наш коммерческий успех основывался на дешевой бумаге и типографских услугах. Себестоимость и, соответственно, продажная цена журнала подскочили в разы. Не только цивильная публика перестала его покупать, но и сотрудники стали отказываться от подписки. Раньше их обязали бы в приказном порядке, а теперь не то время.
Тираж сократился в сорок раз. Издание прочно село на министерскую дотацию. Генерал начал являться на заседания редколлегии с опозданием, усаживался на председательское место и уверенно командовал: "Это пойдет, это не пойдет, а кто с чем-то не согласен, может поискать другую работу. Живем при капитализме, господа!".
Главный редактор объявил, что отныне самый уважаемый человек не тот, кто напишет "гвоздь номера", а тот, кто сумеет раздобыть рекламу.
Кончилось все так, как должно было кончиться: журнал закрыли. Взамен создали служебный вестник, в котором печатались приказы и инструкции, из сорока сотрудников оставили пятерых, разместили их в двух комнатах в здании министерства на Житной улице, а уютный особнячок, бывший нам родным домом, сдали в аренду какой-то фирме. Впрочем, меня к тому времени в редакции уже не было.
И ведь не то чтобы мы раньше плохо работали, занимались чем-то ненужным, были косными и безынициативными или сопротивлялись переменам. За что люди пострадали?
Можно сказать: вот был неплохой, достаточно интересный и не бесполезный для общества журнал, дружная творческая команда, а Гайдар своими реформами их загубил, как многое другое.
Так говорили мои коллеги, подобные мысли приходили в голову и мне.
А если заглянуть в суть?
Потребности всегда превышают возможности. По большому счету, вся экономика и политика вертятся вокруг того, какие потребности удовлетворить, а какие оставить без внимания. Кто и по каким критериям это решает?
До Гайдара журнал имел дешевую бумагу не потому, что в стране ее было хоть носом ешь, а потому, что некто в министерстве, в ЦК, в Госснабе предоставлял нам ее волевым порядком, как тогда говорили, выделял фонды. А, скажем, на издание приключенческой литературы не выделял.
Родственник жены подарил нам на свадьбу первый том "Анжелики", а сам ее "достал" только потому, что заведовал книжным магазином в провинциальном городе. Супердефицитная книга была одной из самых больших ценностей в нашем доме. Случись пожар, я кинулся бы выносить ее.
Каждый из нас выступает в жизни в двух ипостасях: работника и потребителя. В первом качестве я имел гарантированное место и возможность творить, не беспокоясь о завтрашнем дне, а во втором - влачил жалкое существование.
При либеральной экономике голосуют потребители своими кошельками. Сразу выяснилось, что за "Анжелику" и Чейза люди готовы платить по рыночным ценам, а за наш журнал нет. Вот и вся механика.
Можно было сколько угодно доказывать, что в нашем конкретном случае надо сделать исключение, потому что журнал, и мы сами замечательные и делаем дело особой важности. Многие так говорили. А рынок не слушал.
В процветающем и стабильном обществе государство может за счет собираемых налогов поддерживать какие-то виды деятельности, не приносящие прибыли. Но, во-первых, в ограниченных масштабах, а во-вторых, до этого еще дожить нужно.
Зато Гайдар начал свои реформы в январе, а в мае я свободно купил на уличном лотке все девять томов "Анжелики". И подумал, что Гайдар, наверное, все-таки прав.
Тому, кто не пережил, не понять, что в этом было такого особенного. А я по сей день отчетливо помню улицу, лоток, лицо продавщицы и вес книг в моих руках. Это было чудом!
Что же до трудностей переходного периода, то я, как видите, не пропал. По словам Ницше, "все, что меня не убивает, делает меня сильнее". Была бы голова на плечах. И никто из бывших коллег, насколько мне известно, на жизнь не жалуется.
"Анжелика" стоит в моем доме на почетном месте как памятник Егору Тимуровичу. Правда, я давненько ее не перечитывал. То ли вышел из романтичного возраста, то ли появилось много книг поинтереснее.
