За стеной отчуждения
На днях моя сестра была в Дагестане. Ехала в "маршрутке", на остановке вошла женщина – вся в черном, открыто одно лицо и кисти рук. В руках она тащила рюкзак. Одним словом, типичная смертница – как их любят преподносить в многочисленных "московских комсомольцах". Судя по прикладываемым женщиной усилиям, рюкзак был совсем не легок. Моя сестра взялась ей помочь и лично убедилась в его тяжести. После этого всю дорогу она с сомнением поглядывала в сторону "черной" женщины. И вздохнула с облегчением, только покинув "маршрутку".
"Странное дело, - после рассказывала сестра, - обычно за пределами наших республик обывателей пугают кавказскими женщинами, а оказалось, что сами кавказские женщины подвержены этому же страху".
В поведении сестры не было ничего удивительного. Определенные события (взрывы в Москве, в частности), написанные по их следам статьи, книги, снятые фильмы, сформировали в обществе определенное представление о том, какое оно, лицо современного терроризма. "Женщина в черном" - одно из таких лиц.
И вроде бы получается очень простая схема – жители России некавказского происхождения опасаются жителей России кавказского происхождения. Но оказалось, что жители Кавказа – такие же члены российского общества, как и жители Москвы, Рязани, Волгограда и так далее, потому что они испытывают ровно те же страхи.
И этот перелом случился не во время взрывов в Москве, а ровно десять лет назад в Нью-Йорке, когда самолеты со смертниками врезались в башни-близнецы.
Взрывы и теракты были и до, и после этого события. Но 11 сентября стало экстремумом, точкой "взросления" темы. Это как, когда молодому человеку исполняется 16 лет, и после этого он получает паспорт, отныне считаясь взрослым. Казалось бы, за один день в его жизни ничего не изменилось, он не сильно подрос и не сильно поумнел. Но, вот, поди же, стал взрослым.
Так и с 11 сентября. В этот день пресловутая угроза "международного терроризма" получила легитимность. Отныне никто не думал, что это угроза слишком мала. Нет, она выросла, получила "паспорт", и с ней стали считаться везде, во всем мире. В том числе, и на Кавказе.
И неважно, кто бы что ни снимал¸ кто бы что ни опровергал, какие бы разоблачительные фильмы не появлялись, но "паспорт", легитимность у темы "международного терроризма" отнять было уже невозможно. Простите за банальность, но мир после 11 сентября действительно стал другим, именно потому, что он весь, без остатка, был вовлечен в эту тему.
А для Чечни 11 сентября имело и свое отдельное, локальное значение. В этот день мы все, конечно, смотрели телевизор. Кадр за кадром там повторялось видео самолета, влетающего в нью-йоркский небоскреб. Мы все смотрели и не до конца еще понимали, насколько произошедшее в далекой Америке важно для нас в Чечне.
Ведь до 11 сентября Ичкерия (как государство) имело призрачный шанс на то, что останется независимым государством (рассчитывая на международную поддержку), но после – потеряло его.
Пресловутое международное сообщество в основной своей массе перестало воспринимать события в Чечне как борьбу угнетенного народа за свою независимость. Отныне мир на любую подобную борьбу смотрел сквозь призму терроризма. Даже через две призмы. Еще и "исламской угрозы". Ведь в Чечне живут мусульмане.
То, что делал Басаев позже (захват школы в Беслане, к примеру), ничего изменить не могло ни в какую сторону. Разве что появился еще один кирпичик в преграде между двумя мирами. Но сама стена уже стояла и была непоколебима.
А мирные, обычные люди в Чечне (да и в других местах Кавказа) внезапно оказались за этой самой стеной отчуждения. И, увы, продолжают пока там пребывать, шаг за шагом выкладывая ступеньки к ее гребню, чтобы в один прекрасный день перевалить за него, и оказаться в одном неразделенном мире. Будем надеяться, что случится это как можно раньше.
