ý

Архив 2011-08

"Я ничего не забыл". На родине Николая Рубцова

В начале августа мы ехали с друзьями на автобусе из Вологды в Тотьму. Чтобы убить время в дороге, я листала карту окрестностей. Вдруг взгляд наткнулся на знакомый топоним - Никольское, - 95 километров от Тотьмы по грунтовке. Меня осенило. Ведь это та самая “деревня Никола, где кончил начальную школу" один из самых талантливых современных русских поэтов Николай Рубцов.




У Рубцова есть стихотворение - "Тихая моя родина", посвященное селу, где он провел свои детство и юношество. Я давно хотела проиллюстрировать его, уж очень оно "фотографичное", или даже "кинематографичное". Но для этого надо было сначала попасть в Николу. Приняв спонтанное решение, я попросила водителя остановить автобус за 50 километров до Тотьмы и вышла на проселочную "отворотку" (так на Вологодчине, окая, называют правый поворот). Мои попутчики удивились, покрутили пальцем у виска, автобус уехал.

До парома через Сухону по этой отворотке 15 километров, потом еще 20 до самой Николы. Дойду ли? Попутных машин не видать. А если дойду, что ждет меня в незнакомой деревне? Найду ли машину в Тотьму или ночлег? Будет ли открыт музей Рубцова, встречу ли интересных собеседников? В голове одни вопросы и неопределенность. За плечами рюкзак, спереди - фотосумка.

Через три километра пустой дороги меня догнала "шестерка", за рулем - голубоглазый сухопарый мужичок в кепочке на белобрысой голове. Кивнул на переднее сиденье и без лишних слов домчал меня до парома через Сухону за пятнадцать минут. Простая речь с глубокими "о", готовность помочь, радушие, скромность - Леонид оказался тем самым вологодским архетипом, о котором в больших суетных городах уже и позабыли совсем.



На пароме меня подхватил молодой парень из Тотьмы и довез до центральной улицы долгожданной Николы.

Я иду по селу и не верю своим глазам. Ничего не изменилось с тех пор, как Рубцов написал это стихотворение:



Тихая моя родина!
Ивы, река, соловьи...
Мать моя здесь похоронена
В детские годы мои.

- Где тут погост? Вы не видели?
Сам я найти не могу.-
Тихо ответили жители:
- Это на том берегу.



Тихо ответили жители,
Тихо проехал обоз.
Купол церковной обители
Яркой травою зарос.



Там, где я плавал за рыбами,
Сено гребут в сеновал:
Между речными изгибами
Вырыли люди канал.

Тина теперь и болотина
Там, где купаться любил...
Тихая моя родина,
Я ничего не забыл.



Новый забор перед школою,
Тот же зеленый простор.
Словно ворона веселая,
Сяду опять на забор!

Школа моя деревянная!..
Время придет уезжать -
Речка за мною туманная
Будет бежать и бежать.



С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.



Село словно законсервировало рубцовские образы. На месте оказались и заросший уже березами купол церковной обители, и вырытый канал, и тина с болотиной там, где было старое русло. Все так же вороны садятся на забор, а по вечерам на речку Толшму опускается густой туман. К погосту "на той стороне" я попала, перейдя речку вброд. И пусть мать Рубцова похоронена в Вологде, писал поэт именно про это кладбище, собирая в единый образ боль и чувство потери всех детей военной поры, оставшихся сиротами. Вот только школа деревянная не сохранилась.

Село Никола заменило Рубцову родителей. Отсюда уезжал он из детского дома во взрослую жизнь, сюда возвращался потом много раз, здесь встретил свою любовь. Теперь в селе есть музей поэта, улица его имени, остались еще и жители, знавшие Николая. Спустя сорок лет после смерти поэта в селе около двухсот домов. В Николе все еще многолюдно - 460 человек, но жизнь из села потихоньку уходит. Существовать одной памятью о талантливом земляке в русской деревне невозможно.



Не прошло и пары часов, как мне, на голову свалившейся путешественнице, были радушно предоставлены ночлег, жарко натопленная баня, грибы с картошкой и проводник по селу. Задушевный разговор с хозяйкой, бывшей одноклассницей Рубцова, затянулся далеко заполночь. Это значит, что продолжение фотоблога о старинном селе Никола - следует.

"Талиб", горное озеро и петроглифы

I'm Taliban, I'm strong man... Говорил этот молодой пакистанец, подъехав ко мне на лошади (а я думал - ну вот, знакомство с горцами и началось...)

Что он этим хотел сказать? Испугать двух белокожих туристов (Сергей, правда, уже далековато ушел и не слышал этих приколов)? Посмеяться над нашими страхами (а ведь не едут сейчас в Пакистан по причине нестабильности в некоторых регионах)? Или он просто сочувствующий экстремистскому движению? Не похож.

Смотрю я на него - молодой веселый дядька. Нашим ментам, конечно, он не понравился бы априори. Я прошу разрешения сфотографировать красавца. Он не против. Правда, поговорить не получается, его английский совсем плох. Но язык жестов никто не отменял, и мы как-то общаемся. Он несколько раз предлагал подняться наверх на лошади, но я не поддаюсь: впереди трек, и мне необходимо размяться.

Еще вечером, перед выходом, активно обсуждаем, а не выйти ли к рассвету? Но тогда проще вообще не ложиться, а в час ночи, полвторого выходить. Как раз к рассвету будем на месте. Не зная местности, я не уверен, имеет ли смысл идти на такие жертвы, поэтому принимаем очень верное решение - поспать побольше. Но особо задерживаться с выходом тоже нельзя. После 10 утра на солнце находиться уже нереально. А нам надо не только подняться, но еще и спуститься.

С утра я себя чувствую вполне нормально. Но все равно закидываюсь витаминами. Я намеренно пишу об этом подробно: это очень важный момент - следить за самочувствием в таких путешествиях. Хотя рядом есть Сергей, и если что, он поможет (вспоминаю, как я один был в Дол По - там мне приходилось быть вдвойне аккуратныи, тем более, что у непальцев, которые были со мной, из всех лекарств были только американские таблетки от горняшки). Однажды я даже кормил одного портера таблетками от головы и насморка, они шли совсем пустые, надеясь на авось. Сергей в плане горняшки вообще без осложнений, с желудком же посложнее, но с горшка слазил уже чаще.

Дорога к озеру Сейфуль-Мулюк

Мы немного "рано" приехали в Пакистан. Если бы нам пришлось оказаться тут в середине июля, то могли бы на машине доехать прямо до озера. Пакистанцы весьма активно развивают это место, полагая, что сервис поднимет посещаемость. Пока же на нашем пути несколько снежников, которые можно преодолеть только пешком или на лошадях. Коих предлагают прямо на месте. Там же в нескольких точках стоят торговцы, продают всякую фигню, например, тапочки и газированные напитки.

Мы хотели выйти пораньше, и у нас это получилось. На тропе, кроме нас, никого. Кстати, до ледника удалось доехать на машине за совершенно смешные деньги. Там нам пришлось еще отбрехаться от назойливых предложений совершить прогулку на лошадях (потом я жалел, что не согласился), и мы медленно поперли в гору.

Вот на таких симпатичных джипчиках "рассекают" лихие пакистанские водилы по горным дорогам, где не всякая коза пройдет.

Подъем в горы - это везде одинаково. Жажда, солнце жарит, и прохладный ветерок в спину. В принципе, ничего особо сложного не было, но для не размявшегося организма тяжеловато. В плане солнца, для меня тоже вполне терпимо, хотя лицо слегка подгорело. Уже на полпути к озеру открываются замечательные виды на горы, после пыльной дороги и городов вызывающие только одни положительные эмоции!

Взгляд назад, откуда мы пришли.

Река, вытекающая из горного озера Сейфуль-Мулюк.

У озера мы нашли небольшую компанию местных туристов, они нас довольно быстро обогнали на подъеме. И все... Само озеро потихоньку обживают. Есть несколько лодок, и, подозреваю, летними вечерами, когда солнце уже скрывается за горизонтом, парить на такой лодке по идеальной глади озера - одно удовольствие! Наличие дороги и легкость посещения озера собирают тут большие толпы.

Само озеро еще во льдах, а первая гостиница, корпус которой возвышается на ближайшем холме, еще не достроена. Это красивое место скоро ждет массовый наплыв туристов (думаю, дорогу наладят), и, наверно, еще не один отель и кафе возникнут на берегах озера Сейфуль-Мулюк.

Спускаться стали примерно через полтора часа. Я успел немного полазить по берегу и помедитировать, пока не стало припекать сверх меры.

Сверху, с перевала, открывается замечательный вид на горы. А маленькие фигурки внизу - это люди, бредущие наверх. Как же их много! И все разные: я видел бизнесменов, красивых дам на лошадях и целые семейства, поднимающиеся наверх с маленькими детьми. Но ни одного иностранца.

Кстати, большие семейства нанимают для своих маленьких детей прислугу. Причем мы наблюдали, как девочка 10-11 лет несла на руках в гору ребенка трех-четырех лет!!! Мы поинтересовались, сколько может стоить такая прислуга. Оказалось, примерно 2000 местных тугриков! Международная организация по правам детей нервно курит в сторонке... В общем, я открывал для себя все новые и новые грани пакистанского житья-бытья...

Многие, видя меня или Сергея, просили с нами сфотографироваться. Им сегодня везло вдвойне: мало того, что попадут на красивое озеро, так еще щелкнутся с бледнолицыми. Некоторые даже знали, что такое Москва и Россия. Совсем внизу встретили парня с рюкзаком, оказывается, у него параплан, и он собирается тут полетать. Мысленно ему завидую, но к черту все, скорее бы в прохладу номера.

Этого пакистанца с красивой девочкой встретили, чуть отойдя от озера. Дядя был очень рад, что его попросили сфотографироваться с дочерью.

И конечно, никак не обойтись без горных орлов. Ими были усеяны многочисленные камни вдоль дороги. Туристы медленно плетутся вверх-вниз, а эти аксакалы в неспешной медитации, молча, созерцают наши труды.

Базовый лагерь перед ледником. Здесь начинается и заканчивается пешая прогулка к озеру.

Мы планировали находиться в этом месте по факту: если понравится - остаемся, нет - едем. Посмотрев окрестности, принимаем решение ехать дальше, озеро не настолько впечатлило, чтобы вновь подниматься туда.

Я уже писал про дороги, что их в Пакистане ремонтируют невероятно быстро. На одном повороте нам пришлось задержаться, минут на десять, пока ремонтировали один из проблемных участков полотна. Мы успели вылезти, сделать несколько кадров, и я уже приготовился к долгому ожиданию, но парни управились невероятно быстро!

Сергей с полицейским. Один довольно приличный кусок дороги мы ехали под конвоем. Конвой представлял из себя мотоциклиста с автоматом и его напарника, тоже с калашом. Сначала они хотели забраться к нам в джип, и я уже подумал - халявщики, но выяснилось что незадолго до нашего приезда на дороге случилось ограбление, что для этой страны, насколько я успел понять, звучит весьма непривычно, и эти добрые полицейские взялись проконтролировать - как мы проедем этот опасный участок. Фотография на память...

Постепенно мы опускаемся все ниже и ниже, становится все жарче и жарче. "Впереди, - уже который раз пугает меня Сергей, - нас ждет долина Инда..." Но уже и так понятно: холодно не будет. Останавливаемся у разных ручьев. Этот примечателен тем, что вода срывается в пропасть, а оттуда дует шквальный ветер, неся обратно тысячи капель. Получается бодрящий душ.

Ближе к вечеру мы уже спускаемся в самое пекло, и вскоре должны попасть в Чилас. В интернете можно почитать новости про эти места типа: "Проталибские исламисты захватили город Чилас в 350 км к северо-востоку от Пешавара и потребовали от правительства прекратить поддержку американской "агрессии" против Афганистана. Вооруженные автоматами и гранатометами мятежники, сообщает сегодня индийское радио из Пешавара, оккупировали все административные здания и объявили власть низложенной".

Первое, что бросилось в глаза лично мне - это отсутствие женщин. Пару раз вдалеке, на поле, я видел несколько работниц, и все. Всюду работают и обслуживают одни бородачи.

Редкие оазисы на фоне нескончаемых безжизненных холмов.

Но перед тем, как закончить маршрут в уютном теплом номере, не утерпев, мы заехали к ближайшим камням, на которых есть наскальная живопись. Огромные валуны изрисованы от и до. Причем на одном камне можно наблюдать совершенно разные эпохи. Некогда в этом регионе процветал буддизм. Было ли тогда понятие тибетский буддизм, мне не известно, но часть северных территорий нынешнего Пакистана называли Малым Тибетом! Если гуглить информацию о петроглифах из этих мест, в нашем интернете можно найти небольшие крупицы информации. Сергей раздобыл книжку немецких исследователей, которые работали в этих местах. Попробуем еще поинтересоваться у наших ученых, может, кто-то из соотечественников работал над этой темой. Совершенно очевидно, что петроглифов тут должно быть очень много, мы сейчас только слегка прикоснулись к этому удивительному миру.

Камень с изображением Будды и ступы. Он стоит почти у дороги. Говорят, когда было строительство Карокорумского шоссе, было разрушено огромное количество подобных памятников истории.

Очень интересно, что тут написано. Возможно из книги, что есть у Сергея, мы сможем это узнать.

А утром следующего дня мы выдвинулись в пустыню: искать петроглифы и снимать, снимать, снимать.

Сергей смачивает водой рисунок, пытаясь сделать так, чтобы он лучше читался. Мы не могли провести тут много времени и ждать, когда свет ляжет так, чтобы рисунок читался очень четко. Иногда прием с водой помогал. Иногда наоборот, только все портил.

Ну а что мы нашли в пустыне, и что было дальше - в следующей серии...

Съездить в Италию, чтобы поверить в Россию

Алексей Мальгавко Алексей Мальгавко | 10:33, вторник, 9 августа

Комментарии (12)

В июле я неожиданно оказался в Италии. Участвовал в фестивале "Молодая российская культура в регионе Марке" в рамках XI Международного молодежного фестиваля российского искусства в Италии.

За пределами России я был лишь однажды – в Польше, поэтому мне все было интересно в этой поездке, начиная с дорожных впечатлений.

В аэропорту Шереметьево сразу бросилось в глаза, насколько контингент здешних пассажиров отличается от более знакомого мне народа - того, который суетится на железнодорожных вокзалах. В аэропорту люди одеты солидно. В зале ожидания все с ноутбуками и прочими гаджетами. Сотрудники аэропорта не скупятся на улыбки и даже фотографировать не запрещают.

Я - в Риме, а скоро и в городке Лоретто на побережье Адриатического моря. Подобные фестивали здесь проходят традиционно. На этот раз молодую Россию представляли ансамбль песни и пляски "Кружева" из Вологды, капелла мальчиков из Липецка, художники из ВГИКа и несколько фотохудожников, в число которых попал и я.

Вольно или невольно, но я постоянно сравнивал Италию и Россию на протяжении 10 дней. Италия – чудесна, хотя я не почувствовал той страны и той атмосферы, которую видел в фильмах Бертолуччи и Феллини. Италия – аккуратная, эмоциональная, шумная, и совсем не скучная, как мне ранее представлялась Европа.

Лоретто – максимально уютный и удобный для проживания городок. Все здесь сделано для людей, для их комфорта. К сожалению, я не побывал в итальянской деревне, но мне сказали, что она не сильно отличается от города, и на улицу там по нужде никто не ходит.

Итальянцы – гурманы. Они долго едят, начиная трапезу с макарон. Супов в меню фактически нет. Кстати, итальянская кухня, пожалуй, единственное, что мне не понравилось. Я так и не смог полюбить непонятные по ингредиентам салаты, блюда с непривычными вкусами и запахами, хотя мои русские попутчики по фестивалю были в восторге от обилия всех этих приправ и соусов.

В Лоретто находится знаменитый собор, в котором вот уже семь веков стоит Святой Дом Богородицы – с подлинной комнатой, где родилась и жила Пречистая Дева в Назарете. Сюда съезжаются паломники со всех уголков света. Больные просят у Божьей Матери облегчения своих страданий и избавления от мучительных недугов. Часто неизлечимых по медицинским показаниям, но в Лоретто с немощными людьми иногда происходят чудесные исцеления.

На улицах итальянских городков много инвалидов. В России их не меньше, но, к сожалению, у нас они редко выходят на прогулки. Обычные автолюбители предпочитают малолитражные машины, однако нередко можно встретить ретро-автомобили. Дороги в Италии идеальные, но только выедешь из города - попадаешь на платную дорогу, и таких магистралей тут больше, чем муниципальных и государственных.

Италия – столица моды. Люди, независимо от возраста, одеты изысканно, со вкусом. В одеждах наблюдаются все цвета радуги, яркие краски. И тут невольно возникает контраст с Россией, особенно с привычной мне провинцией, где доминируют черные, унылые и угрюмые тона. Любопытно также, что у нас шиком на свадьбе является лимузин. Здесь такие "членовозы" вышли из моды. Среди молодых людей популярен розовый цвет. Вот, например, жених. Он одет в белый костюм и розовые кеды, а для прогулки по городу эта свадебная чета предпочла что-то вроде квадроцикла.

Я всегда стараюсь быть объективным фотографом. Констатирую факт: в провинциальной Италии я не видел нищих, бомжей, опустившихся пьянчуг, грязных сторон будничной жизни. Словно тут все и для каждого расписано наперед.

Все стабильно и предсказуемо. Как говорится, и дом построен, и дерево посажено, и сыновья растут.

И хотя в самой Италии говорят, что у них сейчас кризис, что до перехода на евро жизнь была куда лучше, но каких-либо кричащих проблем, видимых язв и бед я не заметил, особенно если сравнивать здешнюю атмосферу с российской глубинкой, где, наоборот, официально кризиса нет, а на самом деле – проблема на проблеме, нищета вперемешку с бедностью, неухоженные города и разбитые дороги, работа за гроши и другие беды.

Пляж на протяжении многих километров берега Адриатического моря переходит из городка в городок.

За десять дней мы побывали в нескольких городках. Жизнь в них не особо отличается. В старинном Урбино родился известный художник Рафаэль. Все в этом городе дышит прошлым. По-моему, и бизнес тут передается из поколения в поколение.

Вот такая надежная, основательная страна – Италия. Ухоженная, солнечная, в меру гламурная, дорожащая своим историческим и культурным наследием, в хорошем смысле – консервативная, где, кажется, жизнь никому не в тягость, где завтра не будет переписываться история, не начнутся реформы и какие-либо перемены, что выбьют людей из привычной колеи.

Но с другой стороны, в Европе, наверное, привычнее жить европейцу, где все размеренно, выверено и правильно. Русский тут запросто может заскучать и загрустить. Наша страна, быть может, менее уютна, но интересна своей непредсказуемостью и каким-то особым душевным наполнением. Как сказал поэт, "Умом Россию не понять… В Россию можно только верить…". И стоит ездить в Италию, иные страны, за моря и океаны, чтобы попытаться понять, разглядеть издалека то, что не видно вблизи, и вновь поверить в свою страну – Россию…

Моление уральских марийцев

Федор Телков Федор Телков | 11:46, среда, 3 августа

Комментарии (1)

Совсем не многим народам на планете удалось сохранить свою уникальную культуру, и, конечно, такая многонациональная страна, как Россия не является исключением. Тем не менее, народ с финно-угорскими корнями - марийцы - уберег и донес до сегодняшнего дня свой традиционный уклад: быт, культуру и даже религию, относящуюся к язычеству.

Несмотря на многочисленные запреты со стороны царского и советского правительства, сильнейшие влияния православия, ислама, атеизма мари продолжали тайно проводить моления в своих священных рощах. Лишь в 90-х годах XX века массовые обряды были вновь официально разрешены властями. Хотя, конечно, на сегодняшний день часть народа мари все-таки стала православной, часть приняла ислам и говорит на татарском языке.

В XVI веке началась миграция части луговых марийцев на северо-восток в связи с насильственной христианизацией народа. Эта группа "восточных марийцев" обосновалась на юго-западе Свердловской области, юго-востоке Пермской и севере Башкирии.

7 июля 2011 года состоялось моление на священной горе неподалеку от деревни Сарсы Красноуфимского р-на Свердловской области.

При проведении молений всегда учитывается положение луны.

Марийские моления можно подразделить на общинные, случайные и семейные. В этой огромной семье из 200 человек недавно родился малыш.

Для проведения обрядов участники моления готовят специальные хлеба.

Первая и заключительная часть молений проходит в доме семьи "инициаторов" моления. Головы картов (марийских жрецов) покрыты шапками из белого войлока.

Уральские марийцы приносят в жертву барана белой масти – половозрелого, здорового, без каких-либо изъянов.

У марийцев есть некоторые обряды, посвященные темным силам, в которых в качестве жертвы используется животное черной масти.

Места, где проводятся ритуалы мари, называются Священными рощами или, в некоторых случаях, горами. Мари верят в то, что они охраняются силами природы. На территории родины марийцев Мэри Эл их насчитывается около 500.

Перед тем как подняться на гору все верующие обязательно моются в бане (вода для нее набирается из священного источника) и надевают чистую одежду.

В лесу, на священной горе, нельзя рубить живые деревья, ругаться, кричать, мусорить, справлять естественные нужды, употреблять алкоголь.

Во время первой части моления в лесу используются хлеба, квас, сметана, мед и деньги. Как пояснила одна из женщин: "Все сегодня делается за деньги…"

Для разведения ритуальных костров (один для молитв и приготовления пищи, другой для сжигания отходов) используются только мертвые деревья.

Место, где будут проходить все будущие ритуалы, карты должны очертить специальным топором.

Верховным богом традиционной марийской религии является Ош Кугу Юмо (Белый Большой Бог). Именно ему на молениях приносится жертва, через него карт обращается к другим богам с просьбами.

Карты отделяют части важнейших органов животного, нанизывают на веревку и бросают в котел с остальной пищей. Это прошение об общем здоровье человека и членов семьи.

Пока жрецы читают свои зарифмованные просьбы к богам, "гости" моления должны стоять на коленях ("хозяева" – те, что отдают барана на заклание).

Марийская традиционная религия строится на вере в силы природы, неизведанные и могущественные.

Мастерство карта заключается, прежде всего, в том, насколько емки и всеобъемлющи его просьбы к богам.

Жрецы просят у богов счастливой жизни, здоровья, благополучия марийскому народу, богатого урожая, чтобы люди не пили алкоголя и не употребляли наркотиков, чтобы власти принимали нужные и правильные решения.

Согласно преданию, со священной горы ничего нельзя уносить с собой, поэтому все, что остается от принесенного в жертву барана сжигается.

В больших котлах варится мясо и кровяные колбасы. Это то, чем будут угощаться участники и благодарить богов за милость.

Марийская еда, как и кухня других финно-угорских народов, проста на вкус и легка в приготовлении.

По некоторым версиям священные рощи являются аномальными зонами, однако для мари это еще и места, где они могут зарядиться положительной энергией и отдохнуть.

По сей день марийцы занимаются крестьянским трудом и верят в то, что хороший урожай и здоровый скот зависят от духов природы.

ý iD

ý navigation

ý © 2014 Би-би-си не несет ответственности за содержание других сайтов.

Эта страница оптимально работает в совеменном браузере с активированной функцией style sheets (CSS). Вы сможете знакомиться с содержанием этой страницы и при помощи Вашего нынешнего браузера, но не будете в состоянии воспользоваться всеми ее возможностями. Пожалуйста, подумайте об обновлении Вашего браузера или об активации функции style sheets (CSS), если это возможно.