27 декабря 2010 года не требовалось долго смотреть телевизор, чтобы выделить главную новость дня. Хамовнический суд Москвы вынес обвинительный приговор Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву.
Ничего иного никто и не ждал. Чудеса случаются редко. Если бы подсудимых оправдали, Владимиру Путину, после его заявлений 16 декабря, надо было бы сразу подавать в отставку.
Самое важное сейчас - срок наказания, который назначит суд. Тогда и станет ясно, становится ли Россия обществом гражданского компромисса, или в ней по-прежнему сила солому ломит, и правы ли были американские аналитики, охарактеризовавшие Дмитрия Медведева как Робина при Бэтмене.
Честно говоря, в день вынесения приговора мне хотелось бы написать совсем иные слова. Но пафосных фраз без меня сказано и еще будет сказано немало. И никого они ни в чем не убедят. У каждой стороны своя правда.
А в чем состоят эти две непримиримые правды? Давайте попробуем разобраться без гнева и пристрастия, насколько это возможно для живого человека.
Удачливых бизнесменов в 1990-е годы и позднее было немало. Но прошло сравнительно немного времени - и кто вспоминает, например, Александра Смоленского или Константина Борового? А Михаил Ходорковский навсегда вошел в историю, хотя, конечно, никому не пожелаешь достигать этого такой ценой.
И второго подсудимого по еще не завершившемуся делу, Платона Лебедева, вспоминают редко. Несправедливо, но закономерно. Символ должен быть один.
Понятно, в чем состоит интерес большого бизнеса и силовой бюрократии, решающих на примере Ходорковского вопрос о власти.
Но рядовым-то россиянам, не имеющим удовольствия принадлежать к "элите", какая забота?
А вот поди ж ты: одни относятся к Ходорковскому как к личному врагу и источнику опасности, хотя человек давно разорен и обезоружен. Сколько ему ни дай, им все будет мало. Другие стоят за него горой, могли бы - вынесли бы на руках, как раненого с поля боя, обижены на Путина так, словно тот их близкого родственника в тюрьме держит.
Чтобы понять частное, надо разобраться в общем. Начнем от яйца, как говорили древние римляне.
Богом или Природой в человеке заложена жажда самоутверждения. Желание быть значительным. Стремление совершить в жизни максимально возможное действие. Привет от Дейла Карнеги и Михаила Веллера.
Личная свобода - ключевой элемент самоутверждения. Какой же ты значительный, если подчиняешься чужой воле?
Но в одиночку человек не очень много может. Объединение в коллектив повышает возможность совершать действия, зато нивелирует личность.
Лично я не понимаю, как свободу можно не любить. Человек, не стремящийся к максимальной свободе, с моей точки зрения, неполноценен.
Но есть свой кайф и в том, чтобы стоять в строю. Свободы - ноль, двигаться можно только по команде. Зато нас много, и вместе мы ого-го какие значительные! Пускай "они" трепещут! На мне форма, каждый видит, что я не хухры-мухры, а песчинка могучей горы, попробуй тронь! Рядом верные товарищи, во главе - "батяня-комбат", строгий, но заботливый, всегда знающий, что делать.
Коллективизм не подразумевает равенства. Но если ты способный - становись командиром, бери на себя ответственность за других. Тогда мы признаем твое превосходство и отдадим лучший кусок.
А человек, который заявляет: "Я умнее вас, так черта ли мне с вами, я вот возьму и сделаю миллион, а вы как знаете", - он просто сволочь!
И уже не важно, нарушил он что-то, или нет. Все равно "украл"! Он ворует у общинников самоуважение, открыто пренебрегая ими, их ценностями и иерархией.
В советскую эпоху отъезжающих в эмиграцию напутствовали "добрым" словом: "Ничего, еще наплачетесь, еще на коленях приползете!" Те, кто не думал плакать и ползти, а наоборот, утирал всем нос, оскорблял коллектив особо вызывающим и дерзким образом.
У индивидуалистов их удачливый собрат, конечно, вызывает зависть, но все равно в сто раз симпатичнее карьериста-государственника, именно потому, что не лезет никем командовать, и дай Бог ему успеха, всем пример для подражания!
Марк Твен и его современники осуждали коммодора Вандербильта, заявлявшего: "Плевать на публику!" Но в глазах американского народа, состоящего, в основном, из индивидуалистов, Вандербильт лучше, чем коррумпированный мэр или судья. Он, по крайней мере, никому ничего не должен, и не злоупотреблял общественным доверием.
В коллективистской стране будут ненавидеть Вандербильта и Ходорковского, но найдут оправдания для вора во власти: "зато сколько сделал, а брал по чину!"
По мнению некоторых историков, различия западного и российского менталитета обусловлены природой.
В Европе с незапамятных времен земли не хватало, зато условия для ее обработки были благодатными. Каждая семья возделывала свой клочок, не нуждаясь ни в чьей помощи и больше всего беспокоясь, как бы кто его не оттяпал. Отсюда индивидуализм, культ собственности, стремление строить все отношения между людьми на основе права.
На Руси земли очень долго было сколько угодно, зато раскорчевать лес под распашку одной семье было не под силу.
Веками складывалось убеждение, что хороши и правильно жить в "обчестве", подчиняясь не только писаным законам, но и неписаным мнениям.
Унаследовать богатство либо возвыситься в рамках общины и по ее правилам было нормально. А "шибко умные", "много о себе понимающие", те, кто буквально либо фигурально заявлял окружающим: "Без вас проживу!", вызывали недоброжелательство.
И представление о законе и справедливости сформировалось своеобразное. Западное право придумали индивидуалисты для себя. В России важно, "хороший" человек или "плохой", "наш" или "не наш".
И государство возникло под стать: то, которое Василий Ключевский назвал "тяглым". Все обязаны служить, социальный статус определяется тем, кто как служит, а кто служить не желает, слова доброго не стоит.
В советскую эпоху традиционный русский коллективизм оказался помножен на мессианскую идею построения светлого будущего, да еще для всего человечества, и на имперскую термоядерную гордыню.
Существует известный "транспортный анекдот", на мой взгляд, остроумно описывающий отечественную историю последних ста лет.
Поезд "Россия" шел себе и шел, и вдруг остановился: впереди полотно разобрано.
Ленин расстрелял машиниста со всей бригадой. Пассажиры общих вагонов сперва обрадовались, но в результате только свет и отопление пропали, и чай перестали разносить.
Сталин выгнал всех толкать состав по грунту голыми руками, а отлынивающих сурово наказывал. Чуть-чуть продвинулись, но слишком многие померли от такой надсадной работы.
Хрущев размечтался построить из подручных средств дирижабль и улететь на нем в страну с молочными реками и кисельными берегами. Брежнев велел сидеть по вагонам, плотно задраив шторы, ритмично покачиваясь и приговаривая "тук-тук". Горбачев - распахнуть окна, впустить свежий воздух и скандировать на весь мир: "У нас нет рельсов!".
А реформаторы 1990-х годов предложили нечто небывалое для России. "Бросьте вы этот непутевый поезд, - сказали они. - Идите, куда хотите, пробуйте устроиться в жизни сами. Мы ничего больше не обещаем, никуда не зовем и никого не держим".
Для русских индивидуалистов 1990-е годы стали временем, когда в страну пришла свобода, пускай нагая и далекая от стандарта 90x60x90.
У олигархов - как, впрочем, у всех деятелей эпохи первоначального накопления, читайте исторические книги, господа! - наблюдался явный перебор по части эгоизма и беспринципности. Но они весело, со свистом и прибаутками, рушили традиционную посконно-совковую мораль.
В нулевые годы, символом которых стало "дело Ходорковского", сторонники племенной жизни, а также их вожди и жрецы взяли реванш. Они остались прежними, хотя и научились не хвататься за пистолет при слове "капитализация".
27 декабря 2010 года мы убедились, что этот реванш продолжается. А что случится дальше - видно будет.
| 15:25, пятница, 31 декабря
Общаясь с людьми, договариваясь о съемках, я просил некоторых из них написать на листке бумаги свои мечты, пожелания или рассказать что-то о себе. "Выражаю желание нашего общества в целом: 1. Иметь клуб глухих современного проекта (не подвального) как по настоящее время; 2. Оказать юридическую помощь каждому нуждающему глухому в решении жизненно важных проблем".
