"Сумерки" Европы
| 14:48, пятница, 26 августа
Лондонские волнения я пересидела на солнечных берегах озера Балатон. Мобильный телефон обеспечил связь с родными берегами, а оставшиеся дома друзья и родственники исправно снабжали меня информацией. Детей больше всего волновало, не случилось ли чего с их любимой собакой, хотя время от времени они задавали мне вопросы о том, почему, собственно говоря, эти люди стали громить магазины и поджигать машины. Ответить на них толком я не смогла, потому что и сама не знаю.
С другой стороны, честно скажу, что лондонские события волновали меня постольку-поскольку, так как главной проблемой моего отпускного существования стало отсутствие печатного слова. Я читаю везде: перед отходом ко сну, и продрав глаза, в метро, автобусе, поезде, самолете, отмокая в ванне и за едой, другими словами, без возможности вперить глаза в чтиво я начинаю испытывать такие же симптомы ломки, как наркоман, лишенный любимого зелья, или, как писал Венечка Ерофеев, как алкоголик до открытия магазинов.
И это исключительно дело привычки, выработанной еще в те времена, когда о компьютерах не помышляли, и даже видеокассеты были еще в далеком будущем.
Сломавшись, наконец, под напором новых технологий, я стала счастливым обладателем электронной книжки, марку которой не называю, исходя из строгих правил родной корпорации.
Полгода я на нее, родимую, нарадоваться не могла. Особенно грела душу мысль, что в отпуск (наконец-то!) я отправлюсь с одним-единственным приборчиком, а не чемоданом, переполненным печатной продукцией. Два дня моя игрушка работала нормально, а на третий... На третий, как говорится, ничто не предвещало, электронные "чернила" потекли, и половина экрана стала непрозрачно серой. Читать стало абсолютно невозможно.
Ужас заключался еще и в том, что Венгрия страна не англоязычная. И более того, англоязычных туристов в ней мало. Ну в Будапеште, допустим, они еще встречаются, а в каком-нибудь Балатонфюреде днем с огнем не найдешь. Русские люди на Балатоне, конечно, отдыхают, но книжная торговля на них почему-то тоже не ориентируется.
Прочитав книжки, которые взяли с собой дети, я окончательно загрустила. Можете представить себе мой восторг, когда в местном книжном магазине обнаружилась одна-единственная полка с литературой на иностранных языках, среди которых на понятных мне были "Унесенные ветром" по-английски и почему-то "Братья Карамазовы" по-русски.
При всем моем уважении к Федору Михайловичу, его произведения представляются мне мало приемлемыми для отпускного времяпрепровождения. Маргарет же Митчелл подошла как нельзя лучше. Тем более, что первый и последний раз я читала "Унесенных ветром" где-то в конце школьного возраста. Общая сюжетная линия запомнилась, тогда как детали основательно подзабылись.
Где-то на двухсотой странице до меня дошло, что книга эта вовсе не история любви, а рассказ о конце цивилизации. "Götterdämmerung" или "Сумерки богов", так называет этот период истории американского юга Эшли Уилкс. Где-то в этот же момент кусочки мозаики наконец-то встали на свои места, и лондонские волнения гармонично вписались в общую картину "сумерек" Европы.
Не стану спорить с уважаемой мною Юлией Латыниной, о том, что причиной европейского заката является введение всеобщего избирательного права. Мне оно кажется скорее следствием, нежели причиной. На определенном уровне развития любого общества, когда общее благосостояние доходит до определенного объема, которого хватает на всех, сторонников жесткой линии начинают оттеснять от руля либералы.
Ничего не имею против либералов, но только в том случае, если их любовь ко всему человечеству сопровождается здравым смыслом. С которым, как раз, возникают проблемы.
Чем оправдывали молодые хулиганы свое, прямо скажем, антисоциальное поведение? А тем, что общество о них не заботится, о них забыло, у них, мол, нет работы, и вообще, если бы к ним относились еще лучше, то ничего бы и не было! Прекрасно, хорошо известная форма защиты, переходящая в нападение.
Меня радует, что на сей раз суды выдают довольно суровые приговоры, радует, что общественное мнение подавляющим большинством приветствует жесткую политику, хотя все равно находятся радетели за права человека, призывающие к гуманизму.
Интересно, к какому еще гуманизму? Когда создается система, при которой целым поколениям удобнее жить на пособие по безработице, можно говорить исключительно о гуманизме к тунеядцам. Когда, так называемый, мультикультурализм, с треском проваливается, пора признавать, что многочисленные иммигранты не будут уважать культуру приютившей их страны, если эта страна сама за себя не постоит.
И не надо думать, что в пострадавших оказалась исключительно Британия. Моя венгерская подруга, среди чьих знакомых имеется немало иммигрантов из бывшего СССР, проживающих в Германии, рассказывала страшные с моей точки зрения вещи.
Есть люди, и их немало, которые, получив от немцев все и всяческие возможные пособия, не работавшие ни одного единственного дня на благо этой страны, тем не менее, не испытывают к ней ни малейшего уважения. Более того, после того, как Германия, тоже отягощенная кризисом, несколько сократила часть пособий, так что больше не получается съездить в отпуск на халяву, правительство страны стало злейшим врагом. Излишне говорить, что ни один из этих "обиженных" уезжать оттуда не собирается.
Разумеется, как в Германии, так и в Британии проблема гораздо шире неконтролируемой иммиграции. Да, разумеется, этот фактор тоже присутствует, однако толпа во время лондонских беспорядков состояла-то из самой разношерстной публики. Там были и потомственные безработные, чьи родители, а возможно и их родители, никогда не платили налогов и являются при этом самыми коренными британцами, и потомки иммигрантов в первом и втором поколении любого цвета кожи, и свежееприехавшие.
После того как Европа, упивающаяся собственным благородством, вырастила несколько поколений деклассированных люмпенов, не имеющих работы, но расхаживающих с ай-фонами, четко знающими свои права, но отказывающимися исполнять какие бы то ни было обязанности, ей остается только тихо признать собственное поражение, и, прощально булькнув, уйти на дно истории.
И никакие объединения, еврозоны и общие парламенты Брюсселя ее не спасут, если только определенное поправение, замеченное на ее политической арене, не перейдет в раздел государственной политики.
Нет, наверное, о "сумерках" Европы говорить еще рано. Но солнце европейской цивилизации, оказавшей колоссальное влияние на весь мир, вышло из зенита и медленно движется к закату. Оно еще греет, еще не темно, но силы в нем остается все меньше и меньше, и возможно ли будет избежать "сумерек" мы пока еще, к счастью, не знаем.
У Максимиллиана Волошина есть трагическое стихотворение "Мир".
С Россией кончено... На последях
Её мы прогалдели, проболтали,
Пролузгали, пропили, проплевали,
Замызгали на грязных площадях,
Распродали на улицах: не надо ль
Кому земли, республик, да свобод,
Гражданских прав? И родину народ
Сам выволок на гноище, как падаль.
О, Господи, разверзни, расточи,
Пошли на нас огнь, язвы и бичи,
Германцев с запада. Монгол с востока,
Отдай нас в рабство, вновь и навсегда,
Чтоб искупить смиренно и глубоко
Иудин грех до Страшного Суда!
Не пришлось бы заменить слово "Россия" в первой строке на слово "Европа". А то ведь даже в размер прекрасно укладывается. Вот незадача.
