"В ореоле славы"
| 12:06, среда, 17 апреля 2013-17, 12:06
Маргарет Тэтчер можно любить или не любить, соглашаться с нею или не соглашаться, но одно должны признать все: когда человек, двадцать лет как ушедший из политики, по-прежнему вызывает такие эмоции, он, как минимум, человек неординарный. Возможно, великий. И, безусловно, заслуживающий внимания.
За последнюю неделю о ней писали политики как правого, так и левого лагеря, шахтеры, которых она лишила работы и права бастовать, военные, которые вновь почувствовали свою нужность и важность, и даже феминистки, которые, как ни странно, вовсе не считают ее моделью для подражания.
Причина? Хотя Тэтчер и стала первой и пока единственной в Великобритании женщиной-премьером, она не сделала ничего для того, чтобы активно продвигать других женщин в высокие корпоративные кресла или политику.
Собственно говоря, только абсолютно наивный или зашоренный человек может считать Тэтчер моделью для подражанья: она уникальна, и повторить ее путь не удастся никому. Хотя бы потому, что место первой женщины-премьера в истории уже занято.
Лично я к ней отношусь с уважением и, мягко говоря, не одобряю тех, кто пляшет на ее могиле. Хотя сама Тэтчер, как мне кажется, от этого могла бы прийти в восторг, как и всякий политик, не склонный к конформизму. Таких сейчас ну совсем мало. Даже Меркель по процентному содержанию железа в характере до нее не дотягивает.
В голове почему-то застряла карикатура в журнале "Крокодил", которую я увидела маленькой девочкой. Тощий английский лорд говорил бедно одетым детям, что для них изобрели специальный вид молока: испарившееся молоко. Это после того, как Тэтчер отменила бесплатное молоко для школьников. Вот ведь, сколько лет прошло, а несчастное молоко все никак забыть не могут.
Из нынешних карикатур, кстати (да, англичане вполне способны рисовать карикатуры на чью-то смерть), больше всего понравилось, как Маргарет Тэтчер с нехорошим лицом смотрит прямо на публику и говорит: "Я пробыла в аду 20 минут и уже прикрыла 3 печи!"
Так что, уважаемые бывшие шахтеры, не обольщайтесь! Боюсь, что к тому времени, когда вы прибудете к адским сковородкам, "железная Маргарет" уже успеет провести приватизацию, и организовать льготный выкуп адского огня его непосредственными операторами. Хорошо, если главный Сатана успеет вовремя подсуетиться, если же нет, придется уйти в вечно стонущую оппозицию.
Заинтересовавшись противоречивой реакцией нации, я решила провести неофициальный опрос знакомых и соседей.
Муж подруги, антиквар, проживающий в престижном районе Хэмпстед, от которого в парламент вот уже многие годы избирается бывшая актриса, лейбористка и яростная ненавистница Тэтчер Гленда Джексон, ушел от ответа с элегантностью ужа.
"Яна, - сказал он. - Вы, русские (всегда, когда речь заходит об английской политике, я у него становлюсь, "вами, русскими") всегда любите правых. Вы консерваторы и сторонники сильной руки".
"Да-да, - тут же ответила я. - И страдания простого народа нас не волнуют. Ты мне только скажи, во что бы превратилась Британия, если бы Тэтчер не придушила профсоюзы?"
Ответа, как всегда, не последовало.
Сосед, финансист на пенсии, тяжело вздохнул, и сказал, что теперь таких политиков больше не "делают".
Таксист традиционного лондонского кэба, чья молодость, судя по возрасту, как раз пришлась на годы ее правления, был не оригинален: "Она-то была мужиком! - с охотой откликнулся он на мой вопрос. - А эти... вообще не понятно, что у них там, в штанах, извини, конечно".
Вспоминаю и разговор с одним из моих бывших коллег (в добибисишные времена), который из офицеров полка валлийских гвардейцев, принимавших участие в Фолклендской войне, подался в бизнесмены.
Он говорил мне, что для него война на Фолклендах была правой, и он сражался за свою родину, тогда как последующий конфликт в Ираке он не мог оправдать ни как военный, ни как британец.
"Одно дело, если моей вдове пришлось бы говорить детям, что папа погиб за Родину, и совсем другое, что папа погиб непонятно за что", - как-то сказал он.
Тэтчер, правда, считала лидеров лейбористов Блэра своим главным политическим достижением, но, может быть, именно в этом она слегка ошибалась.
Кстати, из всего моего окружения почему-то больше всего возмущалась ненавистниками Тэтчер моя мама. "Идиоты, - гневно вещала она. - А во что бы превратилась их хваленая Британия, если бы не она?!"
"Ну, не все так однозначно, - встряла я, пытаясь и в домашнем споре следовать заветам родной корпорации о нейтральности и сбалансированности. - В конце концов, действительно, для многих людей ее правление оказалось крахом всего".
"Чепуха, - немедленно отреагировала маман. - Просто никто не способен видеть дальше своего носа и мыслить дальше собственного кошелька".
На сем я ретировалась, прекрасно понимая, что в целом я с нею согласна и спорю только по привычке и для проформы.
Если вдуматься, то когда речь заходит о вопросах веры, споры бессмысленны. Никто ведь еще не поменял свою точку зрения только потому, что его оппонент владеет и логикой, и прекрасной аргументацией.
Недаром еще Фома Аквинский говорил, что верую, мол, потому, что абсурдно. Те, кто Тэтчер не любили ее все равно не полюбят. Те, для кого она остается образцом политического деятеля, от своего тоже не отступятся.
Как бы то ни было, а место в истории Тэтчер обеспечено. И это место явно не будет ограничиваться, тем самым "тире между двумя датами", потому что промежуток между ними, к добру ли, к худу ли, но изменил страну. Как говорят, вернул ей гордость и чувство собственного достоинства.
Под силу ли это было одному человеку, или же так сложились обстоятельства, это тоже вопрос вопросов.
Не случайно, как мне кажется, прощание с Маргарет Тэтчер в соборе Святого Павла закончилось чтением стихов Уильяма Вордсворта:
"Рожденье наше - только лишь забвенье;
Душа, что нам дана на срок земной,
До своего на свете пробужденья
Живет в обители иной;
Но не в кромешной темноте,
Не в первозданной наготе,
А в ореоле славы мы идем
Из мест святых, где был наш дом!"
"В ореоле славы", господа! Не забывайте.
